Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

Больше всего меня удивляла сама хозяйка: ведь во время урока она сидела в той же комнате, слушая Мирзу Гулуша! И не вмешивалась в его дела, а, наоборот, была довольна уроками!..

За то время, что я помогал девушке, мы с ней подружились. Когда же в доме все настойчивей стали говорить о предстоящем сватовстве Кербелаи Аждара, девушка призналась мне, что знать ничего не желает об этом «старике» и что в имении ее матери есть человек, которому она дала слово верности в любви и мечтает только о нем.

Я тоже рассказал Гюльджахан о своей несчастной любви и о смерти моей Гюллюгыз. Девушка даже всплакнула от жалости к так рано умершей моей подруге. Разумеется, никто, кроме меня, не знал, что творится в душе Гюльджахан.

Кербелаи Аждар начал переговоры с жены Вели-бека и сразу понял, что она на его стороне. Но как человек современный, он хотел получить согласие и убедиться в благосклонности самой Гюльджахан. И все чаще появлялся за бекским столом.

Кончился май, началась сильная жара. И вот однажды Гюльджахан не вышла к завтраку, сославшись на то, что ей нездоровится. Она не пришла и на урок, когда ее позвали к Мирзе Гулушу. Так продолжалось довольно долго. Кербелаи Аждар осунулся и побледнел от расстройства. В доме не было слышно гнусавого голоса учителя, Кербелаи Аждар вел теперь беседы только с ханум.

Никто в доме, кроме меня, не знал, что у Гюльджахан теперь прекрасное настроение и ест она не меньше, чем раньше. Притворившись больной, она скрывалась от ненавистного ей жениха и глупого учителя.

Первое время наша ханум ничего не подозревала об обмане, но наконец догадалась об уловке и начала уговаривать племянницу:

— Аллах сжалился над тобой и открывает перед тобой дверь, войти в которую мечтает каждая девушка. Ты попадешь в богатый и изобильный дом, и если всю жизнь будешь горстями разбрасывать деньги, то и тогда они у тебя не иссякнут! Знаешь ли ты, что Кербелаи Аждар самый богатый купец в Шуше? Его даже называют миллионером! Образумься, встань с постели, детка. Кербелаи Аждар хочет завтра вечером поговорить с тобой. И учти: он ведь не за твои красивые глаза хочет тебя взять в жены! Сколько здесь молодых девушек, есть и покрасивее тебя!.. Любая охотно пойдет за него и будет за это благодарить аллаха. Он хочет породниться именно с нами, ведь мы — беки!

Гюльджахан сидела на своей постели, закутавшись в одеяло, и плакала, по ее щекам катились крупные слезы. Она кляла себя за то, что не осталась в Учгардаше с матерью и бабушкой.

Я забыл про свои несчастья и беды и думал, как ей помочь. Но что я мог?.. «Что ж, — вздохнул я, — видел тысячу и одну беду, пусть это будет тысяча вторая… Но ведь кончится когда-нибудь эта неустроенность людских судеб!..»

Придя с очередным визитом, Кербелаи Аждар принес дорогой подарок жене Вели-бека — бриллиантовое кольцо, почти уверенный, что дарит его своей будущей родственнице. Ханум не могла налюбоваться на игру камней и старалась почаще поднимать левую руку, на средний палец которой было надето кольцо.

НЕЗАБЫВАЕМОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ

В Шуше Имран загружал меня работой, и у меня не было свободной минуты. Если я не мыл посуду — приносил воду, перебирал рис, чистил овощи, наводил блеск на столовом серебре или ставил самовар, разжигал угли, накрывал на стол, убирал в столовой.

Мы с Имраном поднимались в доме раньше всех, когда господа и большинство домочадцев еще спали и видели сны. Имран диктовал мне список необходимых для сегодняшнего дня продуктов и выдавал деньги. Захватив корзины, я отправлялся либо на Шайтан-базар, либо на Крытый базар. В эти ранние часы улицы Шуши были пустынны. Свежий воздух приятно холодил лицо. Я покупал все, что наказывал Имран, и возвращался домой.

Когда я переступал порог кухни, Имран тут же забирал у меня корзины, аккуратно разбирал мои покупки, пересчитывал сдачу, — цены на базаре были сравнительно постоянными, так что сделать необходимый подсчет истраченного не составляло труда. Подсчитает, и — новое мне поручение. Боялся, что разленюсь.

В тот памятный день я пошел на Крытый базар. Путь туда лежал мимо мечети Гехар-ага, но улица, на которой возвышалась мечеть, была перекрыта. Я остановился в недоумении среди других людей, тоже спешащих на базар.

Подметальщик объяснял, что сегодня из Баку должен приехать большой начальник, который будет в мечети держать речь перед карабахцами. К его приезду наводят в мечети порядок, украшают прилегающие улицы. Человек двадцать подметали двор мечети, выносили мусор, накопившийся, казалось, за десятилетия.

Я вспомнил выступление в Вюгарлы представителя мусаватского правительства, споры с ним отца. И как я ходил по домам вюгарлинцев с вопросником. Но я ни разу не слышал выступления настоящего представителя Советской власти из самого Баку. Вот бы пойти на это собрание! Может, он скажет что-нибудь о том, когда смогут батраки пойти учиться? К тому же мне очень хотелось побывать в самой почитаемой и красивой мечети Шуши.

Окольными путями пройдя на базар и купив все необходимое, я быстро вернулся домой. «Как же отпроситься?» — думал я. А Имран сразу заметил, что я взволнован и работа валится у меня из рук.

— Что опять с тобой случилось? Скверный сон приснился? Или снова вести дурные тебе сообщили?

Я знал, что на собрание Имран меня ни за что не отпустит, поэтому соврал:

— На базаре я встретил Мехмандар-бека, и он сказал: «Пусть братец Имран сегодня отпустит тебя к нам. Ты нужен Дарьякамаллы». — В доме Вели-бека ни одна просьба Дарьякамаллы не получала отказа, это я знал точно.

— Считается, что у меня есть помощник, — недовольно заворчал Имран. — А где он, помощник?.. Вертись тут целый день в этой жаре!.. — Он посмотрел на меня. — Что же ты стоишь? Раз зовут — иди!

Я кинулся бежать, прихватив с собой ломоть чурека и кусок сыра.

В мечеть еще не пускали, на площади толпились люди. Из близлежащих переулков и улиц подходили опоздавшие. Наконец мечеть открыли и толпа хлынула внутрь.

Я шел со всеми, стараясь протиснуться к месту, с которого было бы хорошо видно и слышно.

Просторная мечеть заполнилась до отказа. Люди стояли и в углублениях ниш, и у самой кафедры. Двери открыли настежь — во дворе толпились те, кто не смог попасть внутрь. Мечеть и двор заполнили почти исключительно мужчины, среди огромной толпы было только восемь